Помните времена, когда основным инструментом общения в сети был мессенджер ICQ, он же «аська»? С тех пор многое изменилось, появились новые инструменты и новые любимцы публики, но «аська» до сих пор жива — пройдя через драматическую потерю аудитории, сменив владельца и прописавшись на двадцать пятом этаже офиса Mail.Ru Group.
Cossa сходила в гости к символу эпохи и поговорила о разном — о прошлом, о настоящем, о будущем. А ещё мы сделали много фоточек.
О прошлом и грустном
— Андрей Коновалов, Cossa: Давайте начнём с самого очевидного вопроса: «Как же так?»
Почему ICQ потеряла свои позиции всемирного лидера, ведь «аська» была символом целой эпохи?
— Игорь Ермаков, Mail.ru Group: Если вспомнить, что тогда в мире происходило — то, когда ICQ открыла тему мессенджеров, во-первых, стал очень популярен Microsoft Messenger благодаря их отработанной экспансии на операционной системе. А если говорить о каких-то интересных технологических прорывах, это, безусловно, был Skype. Они были первыми, кто показал, что можно круто и бесплатно делать голосовые и видеозвонки.
Продвижение медцентров и клиник: три кейса о SEO, TikTok и Instagram*
Как получить измеримые результаты в фарммаркетинге.
Показываем на примерах →
Спецпроект
Одновременно с ростом Skype зарождались социальные сети. 2009 год — это и пик расцвета ICQ, и начало роста социальных сетей. Где-то к 2011-2012 стало видно, что мессенджеры проигрывают социальным сетям. Skype тоже проигрывал. В корпоративном сегменте он продолжал жить, но обычное общение перетекало в тот момент в социальные сети.
— А.К.: Когда у ICQ началось падение, оно стало драматическим. В декабре 2009 у «аськи» был 51 миллион пользователей, а всего через год, в декабре 2010 — только 33 миллиона.
— И.Е.: 2009-2010 — это ещё совсем не мы, это «Америка онлайн». Известно, как AOL выжимал из ICQ последние денежки, задавливал пользователей рекламой. По качеству тогда это был далеко не первый продукт, и пик роста альтернативных клиентов на серверах ICQ как раз тогда и случился. ICQ не развивали вообще, просто выжимали с точки зрения денег.
— А.К.: Чтобы корова давала больше молока и меньше ела, надо её меньше кормить и больше доить.
— И.Е.: Да.
— А.К.: А что сейчас с альтернативными клиентами?
— И.Е.: Они есть. И есть разработчики, которые периодически делают свои новые альтернативные клиенты. Мы к ним относимся спокойно, стараемся с точки зрения продукта на это смотреть. Всегда есть узкая ниша людей, которым что-то не нравится, и в ней есть очень узкая ниша людей, которые готовы что-то переделать. Отлично — если у вас есть какой-то альтернативный ICQ-клиент для Chrome OS, не вопрос, приходите, мы всё расскажем, покажем, поможем.
Когда у нас случаются большие апдейты на серверах, мы обычно к альтернативщикам сами заранее приходим и говорим: «Ребята, мы проверили, у вас после нашего апдейта работать не будет, здесь лучше поправить». Но это комьюнити — очень инерционное. Сегодня разработчик забухал, значит, апдейт у него будет только через неделю. Ему нельзя сказать: «Друг, это срочно». У него это хобби, развлечение, несмотря на то, что его клиент может иметь десятки тысяч пользователей.
— А.К.: Я называл цифры падения с 2009 по 2010, а продажа ICQ Mail.Ru Group произошла в 2010 году. На что рассчитывала компания, покупая очевидно падающий продукт?
— И.Е.: Я могу предположить. Можно вспомнить, что происходило в те годы, когда акционеры наши покупали ICQ. Компания Mail.Ru Group выходила на IPO, и понятно, что в портфолио ведущего российского портала не хватало… в паззле не хватало последнего кусочка. «Агент» уже был, и, чтобы гарантировать полную гегемонию на всём российском рынке, нам не хватало полного владения месенджерами. И, когда компания Mail.Ru Group купила ICQ, по сути, портал стал владельцем всех лидирующих сервисов Рунета, кроме поиска (хотя свой поиск тоже был). Лидирующая почта, полное лидерство в играх — и в производстве, и лицензировании. И два лидирующих месенджера, кроме Skype. В те годы в ТОП-3 в России входило три месенджера: ICQ, «Агент» и Skype.
Поэтому покупка была правильной, своевременной, нужной, и никто не делал на тот момент ставку на то, что ICQ будет приносить бешеные деньги.
— А.К.: Я специально смотрел экспертные комментарии 2010 года. Тогда многие говорили, что AOL безобразно относился к продукту, а Mail.Ru Group начнёт о нём заботиться и тотчас все попрёт, динамика переломится. Тем не менее, за следующие три года количество пользователей уменьшилось ещё в три раза. С чем это можно связать?
— И.Е.: Там было несколько вещей, которые одновремено происходили. Во-первых, мы сильно поборолись со спамерами, несколько раз — спамеров было очень много, с ними не церемонились. Но самое главное — общее падение десктопа. У ICQ долгое время вообще не было хоть какого-то конкурентного мобильного клиента. А 2010 и особенно 2011 годы — это начало уверенного роста WhatsApp. И это то, что мы в ICQ проспали.
— А.К.: А в «Агенте» в тот момент какая была ситуация с поддержкой мобильных устройств?
— И.Е.: В «Агенте» было чуть получше, но ставки делались на тогда популярные фичафоны, Java-фоны. Тогда только начинались разработки версий под iOS и Android, и было не очень понятно, что будет дальше происходить.
Про сегодняшний день и киллер-фичи
— А.К.: Сейчас в портфеле Mail.Ru Group есть два месенджера — «Агент» и ICQ. При этом «Агент» — изначально своё детище, а ICQ — мировой бренд, который был приобретён. Но на сегодня у «Агента» 18 миллионов пользователей, у ICQ — только 11 миллионов. Почему мировой бренд усох до таких размеров, что локальный его превосходит? И есть ли смысл в поддержании ICQ как продукта отдельного? Может, их вообще стоит слить вместе?
— И.Е.: Не надо воспринимать ICQ на момент покупки как мировой бренд в плане пользовательской базы. В то время это в бо́льшей степени был бренд, имеющий сильные позиции в СНГ. Соответственно, он полностью конкурирует с «Агентом» в этом смысле. Это два игрока на одном рынке.
Зачем поддерживать ICQ? Нам бренд нравится, это международный бренд, в отличие от «Агента», который тяжело продавать за рубежом. Плюс у ICQ есть очень хорошая история лояльности в Европе и Латинской Америке. В этом плюс бренда. Если мы придём с «Агентом» в Латинскую Америку — мы придём с нуля. Когда мы приходим с ICQ — есть какая-то история, которая ему помогает.
— А.К.: А чего больше в этой истории — потенциала былой известности или негатива от «тяжёлого наследия», из-за которого пользователи когда-то ушли из ICQ?
— И.Е.: ICQ нужно рассматривать и как известный бренд с лояльностью, и как бренд с тяжёлым наследием одновременно. Действительно, один может сказать: «Я там жену нашёл, ICQ это классно». А другой говорит: «Там никого нет, все ушли». И с этим приходится работать.
— А.К.: Я правильно понимаю, что численность в 11 миллионов пользователей сейчас как-то стабилизировалась и уже не падает? По популярному сейчас выражению, вы «нащупали дно»?
— И.Е.: Да, можно так сказать.
— А.К.: А куда расти? Как вы сейчас определили бы свой формат, нишу и направление развития? Что вы сейчас делаете в плане продукта?
— И.Е.: Мы делаем месенджер, которым удобно пользоваться каждый день и хочется пользоваться каждый день.
— А.К.: И киллер-фича в том, что это удобно?
— И.Е.: Хороший вопрос. Современный месенджер — это сложный продукт, в котором очень много фич. С одной стороны, у вас может быть ощущение киллер-фичи, а на самом деле её нет. Не знаю, как вы, но лично я могу ответить, например — что такое WhatsApp? Это бесплатные SMS. Что такое Viber? Это бесплатные звонки. Что такое Facebook Messenger? Если говорить про российский рынок, то там есть все деловые контакты; если говорить про мировой рынок, то там я найду любого человека.
Это звучит как названия киллер-фич. Но технически в каждом из этих месенджеров есть звонки, стикеры, голосовые сообщения, секьюрити всевозможное, шифрование, публичные каналы, видео, ещё что-то. Это очень сложный продукт. И это вопрос скорее маркетинговый, нежели какой-то одной киллер-фичи. На мой взгляд, сейчас нельзя сделать месенджер, в котором есть одна киллер-фича.
— А.К.: А если мы вспомним Telegram? Когда он запустился, он продвигался именно через киллер-фичу, через шифрование, а всё остальное нарастало уже сверху. Вот пример того, как на конкурентный рынок успешно выведен совершенно новый продукт.
— И.Е.: Это тоже интересный и сложный вопрос, как строилось маркетинговое позиционирование Telegram. Безусловно, это хороший продукт. И из функционала, который есть у всех, у Telegram нет только аудио- и видеозвонков.
— А.К.: Получается, аудио и видео — это необязательный элемент для успеха мессенджера?
— И.Е.: На момент старта Telegram были более секьюрные месенджеры, чем он, и сейчас Telegram, если сравнивать с WhatsApp, — не самый секьюрный месенджер. Тут идея больше в некоем маркетинговом подходе. Можно вспомнить, что они упирали и на производительность, и, наверное, это было правильно, потому что WhatsApp как мировой лидер не самый удобный месенджер.
Но нет универсальной киллер-фичи, в ICQ мы видим, что в разных регионах нами пользуются по-разному. В российском сегменте это голосовые и видеозвонки, а марокканцам интереснее отправка коротких голосовых сообщений, которые почему-то не очень нравятся русским пользователям. Пользователи ведут себя по-разному, поэтому у месенджеров сейчас не может быть одной киллер-фичи для всех.
— А.К.: Когда на одном рынке пользуются функцией, а на другой — нет, это ещё и вопрос развития рынка. И это возможности: если будете специально приучать россиян отправлять короткие сообщения, то есть шанс стать лидером в этом сегменте. Есть у вас планы по развитию пользователей, приучению их к тем функциям, которые у нас не востребованы?
— И.Е.: Да, мы этим занимаемся, запустили фичу, которая называется «Истории», это короткие видео- и фотопосты. Нам эта фича очень нравится. Не секрет, что её открыл для всего мира Snapchat и все её сейчас смотрят. Но в российском сегменте эта тема пока непонятна пользователям. Хотя когда ты её для себя постепенно открываешь, то думаешь: почему мы раньше так видео не смотрели, это же очень удобно!
Мы как раз сейчас пытаемся рассказать пользователям, что можно смотреть на мир по-другому, можно общаться с друзьями по-другому, это действительно новый формат общения. Пока для российского сегмента он новый, а американский пользователь уже три года так делает.
О будущем, о новых рынках и о том, можно ли обмануть пользователя
— А.К.: Давайте про будущее. Какие у вас ближайшие цели и задачи, какая сверхцель, к которой вы хотели бы прийти, например, через пять лет?
— И.Е.: Пять лет — это очень большой срок для нас. Тут реально каждые полгода происходит что-то совсем новое. И мы живем в полугодовых итерациях. Поэтому на ближайшие полгода-год — серьёзное увеличение доли пользователей на локальном рынке. Нам сейчас очень интересны СНГ, Латинская Америка и очень интересен Ближний Восток, начиная от Марокко и заканчивая Ираком и Ираном.
— А.К.: Они вам интересны по каким-то особым соображениям, или потому что там наметился какой-то рост?
— И.Е.: Да, внезапно наметился самостоятельный рост, и мы его, конечно, поддерживаем. Хотя этот рынок очень сложный технически и культурно. Потому что если посмотреть, как в Марокко проложены каналы — хуже ничего придумать невозможно. Наверное, если бы каналов не было вообще, ситуация была бы ничуть не лучше. Там половина земного шара опоясана этими каналами. Это с одной стороны.
С другой стороны — это люди, которые пишут справа налево, у них непонятный язык. Любой из нас может, в принципе, прочитать английский язык, каждый второй у нас может прочитать европейский язык, кроме какого-то финского. Но понять, о чем говорят арабы, марокканцы — реально сложно. Особенно марокканцы, которые говорят на своей смеси арабского с французским. Найти специалиста, который понимает, что происходит в Марокко — очень трудно.
Им сложно писать, поэтому они больше отправляют голосовых сообщений. Даже нельзя просто прочитать, что они делают в публичном чате, это надо слушать, это трудно перевести. Современные технологии распознавания речи просто не работают с этими языками.
СНГ, Латинская Америка и Ближний Восток — такие вот у нас три перспективных региона, один очень непростой вообще.
— А.К.: Можно пошутить, что вы пытаетесь вернуть ICQ в прошлое. Для рынков, которые начинают развиваться и пока дошли только начала европейских 2000-х — отличный месенджер.
— И.Е.: Нет… Это, мне кажется, миф — о том, что можно прийти на неумелых людей и впарить им плохой продукт. Потому что те регионы, которые отставали, приходя в интернет, очень быстро добирают. Почему в России зачастую интернет мобильный лучше, чем в Европе — потому что мы отставали и перепрыгнули через несколько шагов, у нас нет того количества отсталой инфраструктуры, которую надо менять в Европе. Я огрубляю, но примерно так и происходит: мы сразу ставим классные сети, потому что нет огромного количества 2G-сетей, которые оператору надо выбрасывать и менять.
Поэтому не получится впарить фуфло: пользуйтесь плохим продуктом, потому что вы ничего не знаете про хорошие продукты. Как только люди попадают в интернет, они всё это узнают мгновенно. У современного пользователя 3-4 месенджера, которыми он пользуется. У меня, правда, 45 — недавно считал.
Стоимость первого входа современного пользователя в любой новый продукт очень низкая. Он очень быстро получает информацию от своих знакомых. Он быстро ставит 1-2-3 месенджера, понимает, что ему нравится, что работает, что нет, и дальше всё. Если его всё устраивает, то про что-то другое ему потом уже очень трудно рассказать. Он просто скажет: «У меня и здесь всё хорошо».
Почему американский мобильный пользователь — самый дорогой в мире с точки зрения привлечения его через рекламу? Он пресыщен, он всё давно видел.
Но если что-то работает плохо, пользователь очень быстро переключится. Очень много конкурентов.
Если посмотреть статистику по странам, вы увидите 4-5 ведущих месенджеров. Сделать что-то плохо — без вариантов, вас сразу бросят. Поэтому неправильно говорить, что у нас есть какая-то идея поймать необученного пользователя и впарить ему что-то. Тут скорее идея в том, чтобы понять специфику регионов, которые почему-то неинтересны очень сильным игрокам. Хотя если мы возвращаемся в восточный мир — понять эту специфику очень тяжело, а сидя в московском офисе — просто невозможно.
— А.К.: А представительства местные?
— И.Е.: Нет. И это процесс долгий. И не факт, что они нужны, потому что непонятно, что они дают. Представительства были в AOL ещё, и мы почерпнули негативный опыт. У нас были представительства в Германии и Бразилии. Наверное, они нужны, когда у вас есть локальные продажи рекламы, и в тот момент, когда реклама продавалась, действительно нам нужны были люди, которые в Германии и Бразилии клиентов искали. А когда вы работаете с конечными клиентами — представительство особой роли не играет. Максимум, что вам нужно — локальная техподдержка.
Поэтому если вернуться к вопросу — надо делать очень хороший месенджер, который учитывает местную специфику. Если говорить про арабский мир — очень мало продуктов, которые поддерживают надпись всего интерфейса справа налево. Это важная тема, потому что если с детства человек учится читать справа налево…
— А.К.: Он «живёт в другую сторону»?
— И.Е.: Да, он «живёт в другую сторону». Это важно учитывать. Поэтому если хочешь развивать этот рынок — надо это учесть. Это касается качества продукта.
Другие правила разве что в Китае, когда есть китайский файервол, и всё. Я был в Китае, и там действительно нет ничего — ни Instagram, ни Facebook. Есть локальные игроки, да, страна огромная, население огромное, но у них другие правила игры.
— А.К.: Они в итоге файервол свой отладили? Когда только запускали, с нашей стороны эксперты говорили: «Ой нет, это работать не будет».
— И.Е.: Прекрасно всё работает — с точки зрения тех людей, которые заняты файерволом. В Facebook я попасть не смог… ну как, не смог — это сложно сделать. Даже если ты берешь компьютер в хорошем отеле, ориентированном на приезжих, всё равно фактически не работает. Решение этой задачи не для среднестатистического жителя Китая.
— А.К.: То есть от главного российского страха про соцсети, что миллионы что-то прочитали и куда-то все разом побежали, китайские власти свободны, миллионы не прочитают.
— И.Е.: Да. Организовать революцию в Китае через Facebook вы не сможете, и через Instagram не сможете.
Про будущее коммуникаций
— А.К.: Вопрос про будущее. На ваш взгляд — как в ближайшем будущем изменится коммуникационная среда?
— И.Е.: Есть явный технологический тренд, который пока непонятно куда вырулит. Растет производительность устройств и растут каналы связи. Это позволяет нам гонять огромный трафик. Сейчас в вашем телефоне то, что 15 лет назад из себя представлял оптоволоконный кабель. А сегодня это всё по воздуху. Фактически пользователь может не видеть разницы — он в wi-fi сети или по кабелю подключён. Это значит, что вы о трафике в плане пропускной способности думаете всё меньше. И это означает, что всё больше будет мультимедиа-контента. Вместо того чтобы что-то писать, мы будем больше передавать фото- и видеопотока. Это первая тема.
Вторая — растущая производительность устройств. Это означает, что ваше фото и видео можно эффективнее и быстрее обрабатывать. И это мы сейчас видим. Самая горячая тема сейчас — это обработка контента нейронными сетями, Prisma, Vinci и так далее.
С этим связано техническое решение, которого мы все ждём, но которого пока нету. Сейчас для работы нейросетей требуются серверные мощности, но уже несколько команд в мире работают над тем, чтобы затащить нейронки в телефон и попытаться заставить их работать в реальном времени. Это пока невыполнимая задача, но это однажды случится. Люди над этим начали работать, и рано или поздно они туда докопают. На эволюцию нейронных сетей от теорий до прихода в нашу жизнь понадобилось лет 50; здесь будет уже покороче. Уже понятно, что надо делать.
И дальше, как ни странно, скажу про виртуальную и добавленную реальность. Не очень хочется вспоминать Pokémon Go, потому что, на мой взгляд, к добавленной реальности эта игра имеет слабое отношение. Скорее, надо поговорить про Snapchat, про то, что они первые открыли. История с масками, с обработкой вашего лица, распознаванием лица, созданием аватара на лету. Вот это очень интересно. Вся визуальная обработка очень интересна для широкого круга потребителей. Соответственно, как только туда придут нейронные сети, которые могут работать более-менее в реальном времени на вашем устройстве, можно будет делать потрясающие вещи.
Сейчас мы эти модели обучаем по несколько недель, и это всё немного глючит. Но постепенно компьютерное зрение придёт в нашу реальную жизнь. Я не знаю точно, как это может сказаться на коммуникациях, но можно много идей придумывать. Начиная от сообщений в добавленной реальности…
— А.К.: Оставить записку в дополненной реальности?
— И.Е.: Да, оставить адресную записку где-то на улице, или сделать виртуальный подарок, которые видно в добавленной реальности на телефоне. И заканчивая тем, что, возможно, женщинам больше не придется использовать макияж, потому что он будет накладываться прямо на видео. Это идеи из области космоса, но это то, чем уже сейчас играются пользователи, и то, к чему ведёт рост вычислительных мощностей.
И мы не знаем сейчас, чем закончится этот год, потому что несколько производителей очень крепко взялись за шлемы виртуальной реальности: Sony обещает в октябре, Facebook очень серьёзные силы вкладывает в разработку.
Большой вопрос — куда уйдёт виртуальная реальность в этих шлемах. Пока непонятно, может, это эволюционно тупиковая ветка, может, шлемы ещё раз переродятся в очки добавленной реальности, которые уже работают нормально, быстро. И вы там будете переписываться, глядя в экран очков.
Отдельная тема и большая техническая проблема: информацию пока что надо передавать в глаза, а это долго и сложно. Может быть, через много лет научатся передавать информацию из мозга в мозг. Казалось бы, всё понятно: тут электричество, в голове электричество, осталось только проводку между нами проложить.
Ещё один явный тренд: мы всё время ускоряемся в передаче информации. Если раньше мужчина своей любимой женщине писал письмо, оно ехало к ней три месяца, три письма в год, то сейчас я, например, со своего телефона отправляю больше 1000 сообщений в сутки. Объём и скорость общения растут.
Чтобы пообщаться, нам уже неважно, где человек живёт; важно только — спит он сейчас или нет. Если человек в Америке — придётся ждать, когда он проснётся. Раньше пришлось бы ждать, пока он через две-три недели приедет.
Есть ещё отдельная история, связанная с асинхронным общением. Растущие возможности коммуникации, по сути, меняют парадигму общения. Сейчас становится дикостью обычный звонок, когда вам звонят и нужно прямо сразу ответить. Я наблюдаю за своими детьми, они вообще не любят, когда им звонят: «Папа, напиши, я тебе отвечу». И я тоже уже считаю, что если мне звонят какие-то люди, то либо там пожар и наводнение, либо это люди, которые впаривают какое-то фуфло. Два типа звонков, которые нежелательны.
Человек, с которым у меня более-менее нормальные отношения, пишет мне сообщение, и он готов подождать какой-то промежуток времени нормальный, 10 минут, час. Это асинхронное общение, превращение «звонков» в «голосовое общение».
Я всё время упоминаю короткие голосовые сообщения, но это реально удобно. Тебе не надо ничего писать, ты просто сказал, человек в какое-то время прочитал и ответил. И мы видим, как эти короткие общения, сессии заменяют даже звонки.
— А.К.: Операторы мобильной связи продвигали это ещё лет десять назад.
— И.Е.: Голосовой почтовый ящик, наверное?
— А.К.: Я этим не пользовался, не могу сказать, как называлось. Это был отдельный тип сообщений, тогда проводили прямую аналогию с рациями: надиктовал, нажал «отправить», сообщение ушло. Это не выстрелило, хотя теоретически пользователям было бы проще использовать само мобильное устройство, чем месенджер.
— И.Е.: Я не могу вспомнить эту услугу у мобильных операторов, но там вообще можно про многое подумать, почему не удалось.
Мы видим у себя, что восточные пользователи очень любят это. Китайцы очень любят голосовые сообщения, потому что писать текстовые сообщения для китайского пользователя — это ад, очень тяжело.
Есть сейчас еще огромный пласт людей, которые умеют только читать — писать не умеют. Клавиатура для них — это очень сложно, они всю жизнь разговаривают. Это в России высокий процент грамотности, а на Востоке половина населения может не уметь писать.
— А.К.: Ну вот, готов заголовок для нашего интервью: «ICQ делает ставку на безграмотных»
Сейчас мысль пришла. Человеку, который пользуется месенджером, отправлять сообщения комфортнее голосом, а принимать — текстом. Чем не фича?
— И.Е.: Мы уже сделали такую в прошлом году. Это очень интересно, пользователям нравится. Функций, которые действительно нужны пользователю, не так много, но эта фича людям нравится. Я не знаю других месенджеров, в которых такое есть, хотя это несложно сделать.
Тут, правда, есть проблема. Когда человек говорит вам что-то, вы слышите эмоции. И это важная часть голосового сообщения, которую надо сохранять. Поэтому вы всегда будете хотеть послушать сообщение.
— А.К.: Система распознавания должна еще и смайлики подбирать
— И.Е.: Не то чтобы смайлики, может быть — цветом каким-то текст подкрашивать. Это, действительно, проблема, но есть случаи, когда возможность прочитать голосовое сообщение очень важна. Идёте по шумной улице, прослушать сообщение не можете — но сможете прочитать. У нас такая фича есть.
Теперь много фоточек
При поступлении на работу каждый новый сотрудник Mail.Ru Group получает персональную фигурку из Lego и крепит её на большой логотип в холле.
Заходящие в гости дети — в восторге, поэтому на нижней строчке пустовато…
Спортплощадка, фитнес-центр, пуфики для раздумий и стойка со свежевыжатыми соками — это то, чем офис Mail.Ru Group воздействует на психику неподготовленных посетителей и соискателей.
Или, например, массажные кресла.
А чтобы попасть в ICQ — нужно пройти пешком 25 этажей! Ну или проехать на лифте, если вам чужд дух высоких достижений.
Вид оттуда дивный.
Итак, мы входим.
В жизни программиста всегда есть минутка для стаканчика кофе.
Ну и вообще — кофе много не бывает.
Кабинет начальника, всё логично.
Как отделить реальность от виртуальности, если стикеры есть и тут и там?
В правом углу — специалист по мотивации.
Он как бы спрашивает — а всё ли ты сделал сегодня? А убрал ли рабочее место? А вымыл ли руки, прежде чем писать код? Не забалуешь, в общем.
Если кто-то скажет, что в проекте конь ещё не валялся, ему молча покажут на эту голову. Однозначно, валялся.
Ещё к слову о мотивации. Вот это, вместе с головой выше, показывают в ответ на отмазку типа «Не, к дедлайну не успеем…».
Вейп, банан, большая пушка — стандартный настольный рабочий набор.
Ну или ооочень большая пушка.
Хорошие новости!
Твоё лицо, когда на тебя вдруг выпрыгнули из-за монитора с фотоаппаратом.
Китайцев, работающих за горстку риса в день, от нас спрятали, но мы всё равно всё поняли.
Императоры, президенты, лайки, белки… Всё то, что так вдохновляет на кодинг.
Уголок интроверта.
Реал-эмодзи «не хочу», «не сегодня» и «спроси у босса».
Новеньких сотрудников сажают перед наставником и не допускают до работы, пока они не начнут слышать то, что наставник говорит им.
Переговоры, или тихий час? Так сразу и не скажешь.
Источник:
